Может ли сатана спастись? Можно ли сверху предполагать, что сатана не обратиться, ведь если он наделен свободой воли, может когда-нибудь поймет свою ошибку?
Статью мы публикуем за согласием Автора – благодарим!
Катехизис Католического Костела подтверждает, что падение ангелов заключалось в свободном выборе, совершенном теми созданными духами, которые радикально и БЕЗАПЕЛАЦИОННО отбросили Бога и Его Королевство. “Окончательный характер выбора совершенного теми ангелами, а не недостаток бесконечного Божьего милосердия причиняет, что их грех не может быть прощенным” – читаем в ККК 393.
Катехизис ссылается в этом месте на св. Иоанна Дамасского, который написал: “Нет для них раскаяния после падения, как нет раскаяния для людей после смерти” (De fide orthodoxa, II, 4: ПГ 94, 877 Ц). Значит по Катехизисе Бог простил бы Сатане, если бы тот обратился, но потому что Сатана не обратится, он не может получить прощения и не может быть спасен. Откуда однако уверенность, выраженная в Катехизисе, что Сатана никогда не обратиться? Вот именно это является последствием неких, априорно принятых основ касающихся природу духовных бытий. Соглосно с теми взглядами Бог после создания ангелов поставил их перед выбором и этот выбор детерминировал их уже полностью. Похоже, как судьба человека определена в моменте его смерти, так судьба ангелов определена в моменте их единовременного акта выбора между повиновением Богу, а бунтом.
Однако в истории теологической мысли время от времени возрождалась надежда, что Сатана когда-то проявит раскаяние. Это было связанное с идеей апокатастазы (верой во всеобщее спасение, восстановление всей твари состояния первоначальной безгреховности и единства с Богом, которое должно наступить у края времн, после окончательной победы добра над злом). Эта идея была особенно близка восточному христианству.
Взгляд о возможности спасения Сатаны в первой очередности приписывается Орыгенесу (ок. 185 – ок. 254), однако полагаеться обозначить, что тот пожалуй самый гениальный и мужественный мыслитель первых веков отчетливо не оглашал взгляда об участии Сатаны в конечной апокатастасис, хотя этой склонности можно присмотриваться в совокупности его выводов. Позднее идею апокатастазы развивали такие восточные отцы как Дыдым Александрийский, Диодор из Тарсу, Теодор с Мопсуэстии, или Григорий с Назъянза. Отмеченную самым отчетливым способом мы встречаем ее у св. Григория из Ныссы (ок. 330 – ок. 395), который прямо оглашал веру в спасение Сатаны и никогда его за это не подвергнули осуждению.
Св. Исаак Сириец из Нинива ( VII в.) сложил даже молитву за демоны, так как он верил, что моление в их намерении это похвальная и указанная вещь.
В православной теологии XIX века надежду на примирение Сатаны с Богом оглашал Несмелов, который подчеркивал, что никакое существо не создано в гибель, даже Сатана, значит Бог жаждает тоже его спасения. Однако самым выдающимся представителем православной мысли, который развернул концепцию спасения Сатаны, был Сергей Булгаков. По его мнению Сатана это страдающее существо и его терпение доведет его до раскаяния. Так как Сатана не перестает быть Божьим существом, которое знает свое происхождение и свою пустоту. Несмотря на бунты высокомерия и эгоизма процесс обращения, один раз начатый будет поступать вперед. Сатана должен однако пережить до конца свою дьявольскую пустоту и злобу, перед тем как обратится. Если источников бунта Сатаны полагается искать в его свободе, в ней тоже полагается искать возможность или невозможность спасения Сатаны. Вместе с Парузьей, Сатана будет отодвинут от этого мира. Он сделается пустым, омертвелым существом, которое никого уже не обманет.
По Булгакову Бог разрешил на искушение Иоба, потому что испытание любви и критерий добра были нужные не только Иобу, но тоже Сатане, чтобы что-то ему показать. Похожее значение имело искушание Иисуса. В этом происшествии был тот опыт Божьей любви, которую знает Сатана и благодаря которой он существует. Однако этот опыт не поспособствовал для “повернутия Сатаны на дорогу покаяния”. Лишь во время второго прихода Христоса совершится, по Булгакову, действительный прогон Сатаны, а пустота, которая сделается его участием, даст ему возможность возвращения на дорогу настоящей свободы. В натуре Сатаны содержащиеся к этому предрасположения, потому что ведь Сатана не перестал быть Божьим существом, а каждая тварь сохраняет в себе онтологическое воспоминание Добра, из которого оно происходит. Это воспоминание представляет собой “святую анамнезу” и зародыш спасения. Сатана также помнит свое состояние от падения и скучает по нему. Однако спасение Сатаны не может быть односторонним актом Сатаны. Он тоже нуждается в помощи Бога, чтобы обратиться. Однако существует некая подлинная проблема. Ограничивается ли спасительная жертва Христоса только к человеческому роду? Кажется, что лишь Божий Сын сделался человеком, искупление может касаться только человечества. А однако св. Григорий из Ныссы только что в жертве Христоса высматривал возможность спасения Сатаны. Он утверждал, что спасение, совершенное Христом на кресте, тоже имеет влияние на судьбы павших ангелов, которые ведь остаются в тесной связи с нашим миром.
Булгаков констатирует, что нельзя ограничивать любви Бога и силы искупления только к человеческому роду. Тот тезис близкий теологии Тхеилярда де Хардин, который говорил о искуплении ВСЯКОЙ твари, а это внушает возможность искупления природы и мира духовных существ. Среди католических теологов надежду для Сатаны видел кардинал Ганс Урс вон Бальтхазар. Сегодня же она провозглашаемая “теологами надежды”, к которым в Польше причисляется священника проф. Вацлава Хрыневича (он считает, что нельзя проявлять уверенности всеобщего спасения, если эта уверенность исключена Библией, потому что по Библии, если мы полностью отбросим Бога, угрожает нам ад, но ничто не мешает, чтобы надеяться, что Бог не допустит к тому, чтобы кто-нибудь нашелся в аде).
Живую дискуссию вызвала, в свое время, книга Джованнего Папинего “Иль Диаволо” (Il Diavolo). В Сатане Папини видит не только символ вражеских Богу сил и личное воплощение зла, но главным образом самое несчастливое существо среди всех. В своей книге он дал выражение христианской и человеческой надежды на его окончательное примирение с Богом. Он высматривал в этом прямо причудливую миссию человека. По мнению Папинего, при посредствие любви, смирения и повиновения люди могут помочь Сатане примириться с его Создателем. Особенно же христиане должны освободится от ненависти к Сатане, так как сам Христос приказал любить врагов (Мт 5, 44). Вечное осуждение Сатаны было бы, по мнению Папинего, “абсурдным унижением для Создателя, введением вечного дуализма добра и зла”. Бог любящий все свои существа (значит тоже Сатану), был бы тогда обязанным страдать больше чем Сатана. Основывается ли на выводах средневековых философов о натуре ангельских бытий, мы должны все время поддерживать тезис, что “чертовщина нереформовальная”?
Однако дает ли Библия какие-нибудь основания, чтобы принимать, что Сатана может примириться с Богом? Теологи надежды ссылаются на Фльп 2, 8-11, где написано, что на имя Иисуса согнется всякое колено небесных, земных и подземных существ, а всякий язык признаться, что Иисус это Господ во славу Отца. По некоторым егзегетам это может относиться тоже к падшим ангелам. Употребленное слово “homologein” обозначает акт добровольного исповедания, а не принужденного. Такое исповедание могут сложить падшие ангельские духи исключительно тогда, когда обрачусь.
Иисус молился “прости им, ибо не знают, что делают” (Лк 23, 34). Можно ли доверять, что эта всепрощающая молитва касалась Сатаны, главного виновника и противника? По мнению священника Хрыневича, Сатана в своим ослеплению тоже не знал до конца, что делает, а зло делаемое ним, Бог вывел на еще большее добро (ср. “я этой силы маленькой частицей, что всегда зла жаждает, и всегда делает добро” – “Фауст” Гетего).
Время от времени в теологии говорится о Сатане как об анты-человеке. Человек предполагает положительное, онтычное сообщение к другому человеку. Если мы принимаем Сатану как того, который в целом и радикально обращается против Бога, будущего любовью, мы можем его определять анты-человеком, то есть как чистое отрицание. Но обратился ли Сатана действительно ПРОТИВ Бога? Если мы принимаем, что он взбунтовался, потому что он жаждал занять место Бога и не хотел Ему служить, Сатана действительно является врагом Бога. Однако такие взгляды несоглсны с Библией, которая показывает Сатану главным образом, как врага человека. Деятельность Сатаны не обращена против Бога, но против человека. В книгах Ветхого завета Сатана показанный как тот, который все время служит Богу, но в небе он исполняет функцию обвинителя человечества (больше на эту тему см. в статье: Сатана и демонология).
Стоит вернеться в этом месте к рефлексии Папинего связанной с любовью врагов. Если являються христианами мы призваны, чтобы молиться за наших врагов, мы имеем право молиться за Сатану, который является самым большим нашим врагом? Касаеться ли любовь ближнего только людей? А можнт Сатану также возможно назвать нашим ближним, потому что он является, так как мы, бытием созданным Богом, одаренным сообразительностью? В “Экуменическом Календаре 2001” показалась моя статья, озаглавленная “Сатана – наш ближни?”, что было своеобразной интеллектуальной провокацией. Много людей упрекнуло меня тогда в балансировании на краю ересьи, особенно, что в статье я выразил мнение, что ничто не мешает, чтобы мы, по образцу св. Изаака Сириеца, молились за Сатану. Очевидно сразу надвигается вопрос, зачем молиться за Сатану, если он является злом и по катехизису он никогда не обратится, потому что грех духовного бытия неотвратимый и решающий. Я не знаю, обратится ли Сатана когда-нибудь, но трудно мне разделять уверенность, что это абсолютно невозможное. Я просто не знаю. Однако я думаю, что я могу молиться, чтобы он остался спасенным.
По мою мнению, сочувствуя Сатане и молясь за него, мы отнесли бы над Сатаной настоящую моральную победу. Библия говорит нам, что через зависть Черта смерть вошла в мир. Что было предметом этой зависти и ревности Сатаны? Как я уже писал в других статьях, Сатана был ревнивый о любви Бога к человеку. Он жадно и по эгоистически жаждал ей только для себя или для других порожденный изо светла существ, зато он не хотел нее делится с существами “вылепленными из грязи”.
Из этой эгоистической, ревнивой и больной “любви” к Богу родилась его ненависть к человеку. Должны ли мы отплатить ему зато тоже нашей ненавистью? Ничто больше не унизит его, чем наша молитва за него, потому что это будет свидетельствовать о нашем превосходстве. Сатана считал, что мы не заслуживаем Божьей любви и мы достойные презрения. Таким образом мы можем ему показать, что он ошибался. В одном из стихотворений Тадеуша Мициньского падший ангел высказывает волнующие слова: “Я пучина радуг, а плакал бы о себе”. Это могучее духовное бытие может в нас возбуждать сострадание, нас – существах вылепленных из грязи. Собственно мы должны сочувствовать Сатане, что через свою зависть о человеке он сорвал связь с Богом, любви которого жаждал. В соответствии с обещанием св. Павла, когда-то мы будем “судить ангелов”. Касается ли это также Сатаны? А если так, будем ли мы в состоянии, чтобы сказать Сатане: “Ты жаждал разрушить меня, потому что ты завидовал мне, что Бог меня любит, но я тебе прощаю”.
обращаемся к вам с сердечной просьбой о молитве и материальной поддержке нашего сайта. Мы хотим проводить евангелизацию на тему духовных угроз также в других странах. Больше ...